"Такий чесний він нікому не був потрібен": Вдова офіцера Романа Галаса вирушила в зону АТО, щоб довести - її чоловіка вбили свої

"Виявивши 48 мільйонів гривень, які мікроавтобус з київськими номерами, супроводжуваний співробітниками СБУ, віз в "ДНР", мій чоловік підписав собі смертний вирок", - переконана Ірина Галас.

Про те, як в зоні АТО розправляються з дуже чесними бійцями, ходять чутки вже давно. У вересні 2015 року недалеко від Щастя Луганської області був убитий керівник однієї з мобільних груп по боротьбі з корупцією, відомий волонтер Андрій Галущенко з позивним "Ендрю". За підозрою у вбивстві військова прокуратура затримала двох розвідників 92-ї окремої механізованої бригади. Пізніше з'ясувалося, що "Ендрю" розслідував причетність спецслужб до організації наркотрафіку "Шовковий шлях": Афганістан - Росія - Донбас - Європа. Про це пишуть ФАКТЫ, зазначають Патріоти України.

На наступний день після загибелі Андрія Галущенка командир роти 80-ї бригади Володимир Киян (позивний "Тайфун") підірвався на фугасі. Напередодні він сказав волонтеру Юрію Касьянову про підозри, що "Ендрю" вбили свої, і про те, що збирається це довести ...

А за місяць до цього, 8 серпня, командир 3-го взводу третьої роти 16-го окремого мотопіхотного батальйону Роман Галас не пропустив у Зайцеве вантажний автомобіль з крупами і борошном, який прямував з Києва на окуповану територію. Незважаючи на те, що мікроавтобус супроводжували два співробітника СБУ, Роман і бійці його взводу наполягли на огляді машини. І виявили в мішках з крупами і борошном величезну кількість грошей - 48 мільйонів гривень. Через 18 днів дружині Романа повідомили, що її чоловік ... випадково підірвався на ручний гранаті. А можливо, навіть наклав на себе руки. Далі подаємо матеріал мовою видання:

«Узнав о проблемах Романа со слухом, военком сказал: «Это хорошо, не будет слышать выстрелов»

О смерти Романа Галаса — старшего лейтенанта 16-го отдельного мотопехотного батальона — его жене сообщили сотрудники военкомата. Но ни они, ни сопровождавшие его тело офицеры не дали женщине вразумительного ответа на вопрос, как именно погиб ее муж. Звучали версии одна диковиннее другой: неосторожное обращение с оружием, самоубийство… В конце концов, командир батальона даже обвинил вдову в том, что Роман погиб по ее вине! Мол, в семье Галасов были неполадки, и из-за этого офицер решил покончить с собой. Положил, дескать, себе на грудь гранату и уснул. А когда во сне рука соскользнула с чеки, граната взорвалась.

— Я понимала, что весь этот бред выдуман только для того, чтобы утаить истинную причину смерти Ромы, — говорит Ирина Галас. — А я ведь ее знала! Муж успел рассказать мне, как выловил контрабандистов, которые из Киева везли сепаратистам в мешках с крупами и сахаром огромную сумму денег. Рома оказался честным, не согласился пропустить их микроавтобус, вызвал офицеров внутренней службы безопасности. Его сразу же перевели служить на другой пропускной пункт, но он и там начал ловить контрабандистов. Такой честный он никому не был нужен, его решили убрать.

Рома никогда не рвался служить в армии и воевать. Потому что с детства знал, что ему суждено погибнуть от пули. Или ему ворожка об этом сказала, или он сам чувствовал. Но сколько его друзья ни приглашали на охоту, сколько я ни упрашивала — никогда не ездил. Да и интересы у Романа всегда были другими. Он был очень образованным человеком, обожал учиться. Еще в школе выигрывал районные олимпиады по французскому языку.

Хотел победить и в областной, но ее в тот год как раз не проводили. Тогда Роман принял участие в областной олимпиаде по географии и занял первое место. Ему нужна была победа, чтобы без экзаменов поступить в университет и не попасть под призыв. Во Львовском университете он благодаря военной кафедре стал лейтенантом, а пять лет назад по выслуге получил звание старшего лейтенанта. Мы с ним, кстати, именно в университете и познакомились, на студенческой дискотеке. Я училась на пятом курсе факультета биологии, а мой будущий муж — только на втором курсе факультета картографии.

Когда поженились, все начинали с нуля. Я уже работала, ждала, пока муж получит диплом. Через три года родилась наша единственная дочь Майя.

30 января прошлого года Рому мобилизовали. Причем сделали это очень оригинально: когда он вечером возвращался с работы, сотрудники военкомата подкараулили его на выходе из маршрутки, схватили, надели наручники, и между ними положили повестку. Заставили расписаться о ее получении и сказали, что выезд на полигон послезавтра.

— Вы обращались в военкомат за разъяснениями?

— Конечно. Мне объяснили, что такие меры были приняты, чтобы мой муж не сбежал. В 2014 году Роману уже приходили повестки, но мы предоставили документы, что он, во-первых, слабослышащий (в 2009 году переболел калифорнийским гриппом и получил тяжелые осложнения на уши), а во-вторых, опекает инвалида, а потому не может служить. Это абсолютная правда: моя мама в 2011 году перенесла инсульт и с того времени прикована к постели. Рома — единственный мужчина в семье. Без него маму практически невозможно ни помыть, ни перенести на другое место.

Узнав о проблемах Романа со слухом, военком сказал: «Это хорошо, не будет слышать выстрелов». А по поводу моей мамы заявил, что военнообязанному Галасу нужно было оформлять опеку над инвалидом официально.

Но муж этого не делал сознательно: иначе он получал бы пособие в размере 16 гривен в месяц и не имел права работать. Супруг не мог позволить себе сидеть у меня на шее. Поэтому он и работал, и за тещей ухаживал, и дочку растил. А когда его заставили взять повестку, отправился служить.

— Он предчувствовал, что не вернется с войны?

— Не знаю. Воспринял воинскую службу спокойно, как данность. Сказал, что если уж он так нужен государству, то скрываться и прятаться за моей юбкой не станет, пойдет воевать. А вот я, когда узнала о его мобилизации, билась в истерике. У его сестры Лиды тоже было плохое предчувствие. Когда Рома садился в поезд, он вытирал слезы.

Многие военные, которых отправляли на передовую, тоже плакали. Их жены и матери рыдали навзрыд. Роман сначала был в Широком Лане Николаевской области, потом на Яворовском полигоне, а 30 марта поехал в зону АТО. Счастье, Станица Луганская, Райгородка, Новоайдар… Это тогда была даже не первая линия огня, а «нулевка».


Перед отъездом в зону АТО Роман с Ириной решили обвенчаться. На пороге храма сразу после венчания с дочерью Майей, кумовьями и крестниками. Фото из семейного альбома

«Если меня ночью не убьют сепаратисты, утром прикончат свои же»

— Муж часто звонил домой?

— Каждый день, — отвечает Ирина. — Рома еще с Широкого Лана был в ужасе от условий, в которых приходится жить ребятам. Если ему как офицеру полагалась казарма, то ребята ночевали в мороз под открытым небом, в спальниках, положенных на сгнившие деревянные поддоны. А летом, когда Рома уже был на передовой, солдаты изнывали от адской жары.

Муж как-то прислал фотографию. Я едва узнала его, таким он был грязным и заросшим. «Почему ты не бреешься?» — спросила. Ответ меня потряс: «Нам дают по одному стакану воды в день. Хочешь — пей, хочешь — мойся, хочешь — брейся. Конечно, мы ее выпиваем! У хлопцев кожные заболевания, вши». Еще Рому возмущало, что передислокации проходили обязательно среди ночи. Якобы, чтобы «сепары» не заметили. А эти самые «сепары» сами предупреждали наших хлопцев, когда нельзя выходить, когда нужно саперов отправлять…

— Как это?!

— У нашего противника прекрасная радиолокационная техника, сепаратисты знают обо всех планах нашего командования. Они постоянно прослушивают все телефонные разговоры и потом даже в шутку звонят и пересказывают нашим ребятам, кто из них о чем поговорил с женой. Но убивать украинских военных, захватывать населенные пункты не хотят: у них ведь оплачивается каждый «трудодень». Отстрелял нужное количество боеприпасов — получил зарплату. Вот они наших и предупреждают, чтобы не совались. «Сепарам» выгодно, чтобы война шла как можно дольше. А украинские хлопцы оказываются заложниками политических игр и платят за них своими жизнями.

— Роман ходил на опасные боевые задания?

— Поначалу он занимался документами и картами — по своему профилю. Ездил за новобранцами на полигон, забирал их в АТО, оформлял. Когда его назначили командиром третьего взвода третьей роты, он часто выезжал на блокпосты, проверял документы. Не раз ловил сепаратистов, одетых под наших военнослужащих.

Обезвреживал контрабандистов, которые, например, везли в «ДНР» алкоголь. В Донецке ведь бутылка пива в три раза дороже, чем у нас! В общем, Роме на передовой работы хватало. Ему даже начала нравиться военная жизнь. Тем более что сначала у него был очень хороший комбат — Иван Петренко. Опытный, умный и порядочный офицер.

А 20 июля в Зайцево случилось роковое для моего мужа событие: он остановил микроавтобус с киевскими номерами, который следовал на оккупированную территорию. В нем, сопровождаемом двумя сотрудниками СБУ, были крупы, сахар, мука. Муж заподозрил неладное, решил раскрыть мешки. Внутри оказалось… 48 миллионов гривен!

Рома вызвал сотрудников внутренней безопасности, они увезли микроавтобус с собой, составлять протокол. «Эсбэушники» бесновались, угрожали нашим хлопцам пистолетами. Об этом случае тогда рассказывали многие СМИ (в частности, газета «Дзеркало Закарпаття» и интернет-сайт donbass.ua. — Авт.). Самое интересное, что дальнейшая судьба этих 48 миллионов неизвестна. И микроавтобус, и деньги, и «эсбэушники» испарились.

Началась травля Романа. Он проговорился мне, что его пообещали сжить со свету свои же — за то, что перешел дорогу людям, которые ворочают миллионами. Сначала мужу сломали руку. Он, правда, так и не признался кто. А 6 августа, когда позвонил, я не узнала его голос — настолько он был безжизненным и отрешенным.

«Если меня ночью не убьют сепаратисты, утром прикончат свои же», — сказал Рома. Я умоляла сказать, кто ему угрожает, хотела звонить в Минобороны, в полицию, в Верховную Раду. Но муж не позволил: сказал, что эта информация опасна для моей жизни. Я рыдала, а Рома успокаивал меня: «Ириша, я так соскучился. Не плачь, моя милая, может, все обойдется».

«Он не мог бы взорвать у себя на груди гранату, не повредив рук»

Позже, расследуя обстоятельства смерти своего супруга, Ирина Галас узнала, что в тот же день, 6 августа, Роман звонил заместителю командира батальона, сообщал о грозящей ему опасности, просил помочь. Тот ответил, что находится в ста километрах и приехать в Зайцево сможет только через четыре дня.

Роман позвонил также своему другу, фельдшеру из другого взвода, попросил заехать на чай, сказал, что у него важный разговор. Видимо, тоже хотел сообщить о травле. Фельдшер был занят. И он, и заместитель комбата потом извинялись перед вдовой, что не оказались рядом с ее мужем и не смогли предо-твратить беду.

Утром восьмого августа Роман позвонил жене. Сказал, что всю ночь ловил диверсантов, очень устал и хочет отоспаться. «А чтобы ты не волновалась, даю тебе задание — оно тебя отвлечет. Возьми рулетку и померяй цоколь нашего дома. Посчитай, сколько материала нужно для его облицовки. Приеду — закажем чешскую плитку. Будет очень красиво».

— Я вместе с дочкой все измерила и стала ждать от мужа звонка, — вспоминает Ирина Галас. — В десять вечера решила сама позвонить. Только взяла в руки телефон — вдруг вижу в нашем дворе человека в военной форме. А позади него стоит карета «скорой помощи». Я сразу же упала на землю и начала кричать: «Нет! Это же не Рома, правда? Не говорите, что Рома…» Парень из военкомата не мог ничего сказать, только кивнул.

Моя дочь Майя впала в ступор, не могла говорить. Свекровь, узнав, что ее сына больше нет, потеряла сознание. Я просила военных комиссаров — и районного, и областного — позволить мне самой привезти тело мужа. Не разрешили. Мол, командование само справится. А тем временем в Артемовской больнице, где делали вскрытие моего мужа, решали вопрос о его транспортировке. У них не было рефрижератора, а на улице было 40 градусов жары. Сначала хлопцы везли Рому в «Газели», обложив бутылками со льдом! Холодильник дали только в Харькове. Учитывая, что тело привезли домой лишь на четвертые сутки, можете себе представить, в каком оно было состоянии.

— Денежную компенсацию за погибшего во время боевых действий мужа вам выплатили?

— Командование обвиняет меня в том, что я затеяла расследование смерти мужа, потому что хочу денег, — отвечает Ирина Галас. — Но ведь мы никогда ни в чем не нуждались. Квартира в Луцке, дом в Млинове, машина. Рома прекрасно зарабатывал — он был узкопрофильным специалистом на заводе, изготавливающем проводку для «Мерседесов».

Получал 5 тысяч гривен в месяц — для нашего поселка это отличная зарплата! Я работаю учителем химии в двух школах, получаю две ставки. Когда мужа мобилизовали, его компания выплачивала мне его среднемесячный оклад. Вместе с моей зарплатой доход составлял 9 тысяч гривен в месяц. Так что упрекать меня в корысти смешно. Что касается денег, то я намерена добиться выплаты положенной нам разовой помощи в размере 609 тысяч гривен. А государство платить семьям погибших в АТО ребят не очень хочет, поэтому и появляется столько липовых заключений о смерти от инфарктов или самоубийств. В этих случаях выплаты вдовам не полагаются.

Я подала заявление в Департамент финансов Минобороны, и оттуда пришел потрясающий ответ: для того чтобы получить материальную помощь, должна доказать им, что Рома не покончил с собой. Я должна доказать, представляете, а не следствие!

Похоронить погибшего офицера решили в его родном Сокале Львовской области. Провожать бойца в последний путь вышел весь город. Люди стояли на коленях, плакали и крестились, когда гроб с телом Романа проносили по улицам города.






— Перед этим похоронная процессия заезжала в Млинов. Нам позволили занести гроб в дом всего на пятнадцать минут, — говорит Ирина Галас. — Мы с сестрой мужа Лидой быстро ощупывали Романа: искали следы ран. Нам ведь сказали, что он подорвался на гранате. Так вот, я с уверенностью могу сказать, что руки у мужа были целыми, а грудная клетка — нет.

Она была мягкая, полая. Внутри, под грубо зашитой кожей, было что-то напихано. Шуршащее, как целлофановые пакеты. Я рассказываю это к тому, что если бы мой муж действительно покончил с собой, как убеждал новый комбат батальона Олег Громадский, то он не мог бы взорвать у себя на груди гранату, не повредив рук. Я биохимик, немного разбираюсь в этом и думаю, что это просто невозможно.

Забегая наперед, скажу, что, разуверившись в следствии, которое выдвигало несостоятельные версии смерти Романа (вплоть до того, что он покончил с собой, потому что якобы поговорил по телефону с какими-то моими любовниками), я решила сама заняться расследованием. Не раз побывала в АТО, нашла свидетелей гибели мужа.

Хлопцы, правда, говорить, кто в ней виноват, побоялись. Сказали только, что за убийством Романа стоят очень влиятельные люди. Я выпросила у них фотографии мужа с места убийства. Он лежал в блиндаже, раскинув руки, как распятый Христос, а вместо груди у него зияла дыра размером (я посчитала!) 40 на 32 сантиметра. Сердца не было. Я решила во что бы то ни стало добиться правды. И найти тех, кто его убил.

На сегодняшний день Ирине Галас удалось немало. Она узнала, что граната, на которой подорвался ее муж, числится за другим подразделением. А две ручные гранаты самого Галаса нашли возле него невзорванными. Что лишний раз опровергает версию самоубийства.

Вдова также предоставила «ФАКТАМ» протокол допроса военного комиссара подполковника Николая Журавлева, в мобильной группе которого состоял Роман Галас и который проходит по делу как свидетель. Журавлев сообщил следствию, что 8 августа 2015 года ему позвонил командир 16-го батальона подполковник Громадский и сообщил, что старший лейтенант его подразделения Роман Галас был убит и к его смерти причастны сотрудники Службы безопасности Украины.

Кроме того, после окончания расследования причин смерти мужа вдова будет добиваться опровержения результатов судмедэкспертизы. Дело в том, что проводили ее не специалисты Днепропетровского областного бюро СМЭ, как положено в случае гибели бойцов АТО, а 25-летний гражданский эксперт Артемовской районной больницы.

В медицинском свидетельстве о смерти он написал, что Роман Галас погиб в результате взрывной травмы и раздробления туловища, нанеся себе умышленное членовредительство. Однако никаких доказательств этому не привел. Вдове, которая позвонила и возмутилась такому вопиющему правонарушению, судмедэксперт пояснил: «Ваш муж не хотел жить». А потом признался, что писал документ под диктовку офицера контрразведки, который стоял над ним во время проведения экспертизы, и следователя военной прокуратуры.

С помощью депутатов Млиновского районного совета Ирина Галас также добилась личного приема у заместителя министра обороны Украины Петра Мехеда.

— Петр Николаевич принял меня очень хорошо, — вспоминает Ирина. — Это ведь именно он организовал мобильные группы по противодействию контрабанде в АТО. Узнав, за что был убит мой муж, он обещал помочь. А через два дня после нашей встречи его уволили. Мне сейчас очень трудно. На руках — 14-летняя Майя и мама, инвалид I группы.

На нервной почве у меня начались проблемы со здоровьем. Появились кисты в груди, врачи даже взяли пробы на биопсию — подозревают рак. А тяжелее всего, что все вокруг говорят, что своим расследованием я ничего не добьюсь. Комбат кричит по телефону, что я больная на голову и, если не закрою рот, буду потом пенять на себя.

Но смириться не могу: мужа убили за то, что он честно выполнял свой долг, а его убийцы чувствуют себя спокойно и безнаказанно. Мне снится один и тот же сон. Рома на поле боя. Кричит мне: «Спасай!» — и умирает у меня на руках. Муж, видно, ждет от меня помощи, так что я не остановлюсь, пока не добьюсь своего и не узнаю правды.

Когда верстался номер, Ирина Галас прислала нам копию постановления о закрытии уголовного производства из-за отсутствия состава преступления. «По делу выполнены все возможные следственные действия, допрошены все свидетели, исследованы документы и обстоятельства смерти Галаса Р. Н. Поэтому можно сделать вывод, что старший лейтенант Галас погиб в результате несчастного случая», — написал следователь 3-го отделения отдела военной прокуратуры Донецкого региона Феськов.

Вдова собирается обжаловать это постановление в суде.

Тем временем «ФАКТЫ» обратились за комментариями в Службу безопасности Украины и военную прокуратуру. На момент публикации главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос ничего не ответил, а начальник пресс-центра СБУ Елена Гитлянская сказала следующее:

— Для того чтобы собрать всю необходимую информацию и дать полноценный комментарий, нужно время. Хочу отметить только, что мы никогда не покрываем преступления своих сотрудников. Пресс-центр комментирует уголовные производства, открытые против сотрудников СБУ.

А их на сегодняшний день уже 44! Только два дня назад мы опубликовали на нашем сайте новость о том, что в Торецке Донецкой области поймали на взятке подполковника областного управления СБУ и его сообщника, которые требовали денег у местного предпринимателя. Оба злоумышленника задержаны. Если факт контрабанды, о котором вы говорите, имел место, значит, сопровождавшие микроавтобус сотрудники Службы безопасности тоже были задержаны. Мы выясним это и вам сообщим.

джерело